Замерзшие: 5 месяцев в снегах Гренландии - Митчелл Зукофф

Его сосед по комнате, будущий вице-адмирал Томас Сарджент, вспоминал, что тогда «не знал человека счастливее, чем Джон»:

– Утром он вскакивал с койки, и, невзирая на дождь, снег, темноту за окном, каждый раз восклицал: «Доброе утро, Том! Какой чудесный день!» И начинал напевать. У него был хороший голос, и больше всего он любил песню «Дедушкины часы»: он знал слова всех куплетов. Поначалу все это меня немного утомляло. Но его энтузиазм и жизнелюбие оказались заразительными, и я тоже чувствовал себя бодрее.

По окончании академии Притчард получил звание прапорщика. Симпатичный молодой человек, голубоглазый шатен ростом около ста семидесяти пяти сантиметров, он был худощав (весил около шестидесяти пяти килограммов) и отличался гордой осанкой. Нэнси вспоминала, что старший брат выглядел уверенным в себе, но не высокомерным. Красивое овальное лицо всегда было несколько задумчивым. Он сменил нескольких подруг, но жениться не спешил. Казалось, что главное для него – карьера, дружба, забота о сестре.

В одном из первых своих назначений на борту корабля Береговой охраны в Беринговом проливе Причард очень сдружился с прапорщиком по имени Гарри «Тик» Морган. Джон решил, что приятель идеально подойдет для Нэнси:

– Он говорил: «Я берегу Нэнси для Тика, и Тика для Нэнси», – вспоминает сестра.

После службы на Аляске Притчард прошел летную подготовку и стал летчиком Береговой охраны[74] под № 82[75]. Он получил звание лейтенанта и был отправлен на авиабазу в Майами, где пробыл до февраля 1942 года. Нэнси, учившаяся в то время в колледже, провела во Флориде около полутора месяцев во время летних каникул. Тогда-то она и познакомилась с Тиком Морганом. Судьба соединила их, через два года они поженились и прожили в браке шесть десятилетий.

Затем Притчард получил назначение на «Нортленд», где он стал пилотом базирующегося на корабле биплана «Грумман дак». За исключением проведенного в Майами января весь 1942 год он прослужил в Гренландии, рассекая воздушные просторы над ледяным островом.

Прямо за местом пилота в биплане располагалось второе кресло, которое занимал румяный и голубоглазый Бенджамин Боттомс, радист первого класса. Он был на год старше Джона, а по комплекции и росту очень похож него. По случайному совпадению у него тоже была сестра по имени Нэнси; они с Беном были двойняшками.

Боттомс вырос на ферме в Камминге в штате Джорджия.

По окончании школы его призвали в Береговую охрану. Около десяти лет он перемещался с базы на базу, с корабля на корабль, продлевая срок службы три раза. За свой сочный южный говорок Бен получил очень подходившее ему прозвище «Босяк из Джорджии»[76].

В 1937 году он женился на Ольге Роджерс, дочери рыбака из Глостера в штате Массачусетс. Вместе с ее сыном Эдвардом, которого Боттомс называл по-приятельски «дружище», они обосновались в том же штате на авиабазе в Салеме.

В декабре 1939 года Бенджамин попал в нетипичную для служащего в Береговой охране переделку – потерялся на морских просторах. Дело было так: он с тремя другими летчиками находился на борту самолета-амфибии, называемого «Дуглас Долфин». Из-за густого тумана машина была вынуждена приземлиться на воду в восемнадцати километрах от побережья в штате Массачусетс. При посадке самолет получил повреждения, он в любую секунду мог перевернуться. Его унесло течением километров на тридцать, и лишь по прошествии суток он был обнаружен кораблем Береговой охраны, который дотащил амфибию в безопасную бухту. В результате никто не пострадал, но Боттомс навсегда запомнил каково это – ждать спасения.

В 1941 году он пять месяцев прослужил на «Нортленде», а затем заболел корью и вынужден был вернуться в родной штат для лечения. После этого Бенджамин вполне мог избежать отправки в суровую Гренландию. Но он, напротив, добровольно вызвался продолжать службу в качестве радиста «Груммана дака» и вернулся на корабль в феврале 1942 года, примерно в то же время, когда туда прибыл Притчард. Вдвоем они составили постоянный экипаж биплана.

Сослуживцы уважали Бена за высокое мастерство и профессиональную этику. За несколько недель операции по спасению команды «PN9E» его представили к получению звания главного старшины.

Холодным утром в субботу, 28 ноября 1942 года, «Нортленд» пробрался наконец через льды в Команчи-бей. Корабельной рации удалось уловить слабые сигналы, посылаемые Лореном Ховартом, что вселило в Притчарда и Боттомса уверенность, что им удастся довольно быстро добраться до места катастрофы бомбардировщика. Они стали готовить биплан к взлету. Вся команда вышла их провожать. Через двадцать минут после того, как «Нортленд» бросил якорь в бухте, «Грумман дак» был уже в воздухе.

В это же время к «В-17» подлетал полковник Бернт Бальхен со своей командой на «позаимствованном» «С-54» «Скаймастере». Они сбросили потерпевшим крушение дополнительные медикаменты для лечения пораженных гангреной ног O’Хары, а также другие вещи и припасы: спальные мешки, куриные консервы, колбаски, супы и леденцы.

Бальхен сообщил по рации Ховарту, что заметил в тридцати километрах от места катастрофы двое мотосаней. Это были лейтенант Деморест и сержант Тетли. Они довольно быстро продвигались вперед. Каждые сани тянули за собой груз с необходимыми для спасения людей припасами и оборудованием. Бальхен предполагал, что эта группа прибудет ближе к ночи, и велел команде Монтеверде после восьми вечера периодически пускать ракеты, чтобы задать Деморесту нужное направление.

Пока Бальхен кружил над «В-17», он получил радиограмму от Притчарда. Они были знакомы: «Грумману даку» случалось иногда бывать на базе «Блюи Вест-8». Бальхен указал Джону, где поблизости от «PN9E» находится ровный участок ледника относительно свободный от трещин. Там, как считал полковник, биплан сможет приземлиться, не выпуская шасси, а используя центральный поплавок как санные полозья. «С-54» пролетел над этим местом и сбросил все необходимое для того, чтобы Притчард и Боттомс безопасно добрались пешком до терпящих бедствие летчиков: тридцатиметровую веревку, снегоступы, бамбуковые палки, помогающие идти по снегу. Запас топлива у «Скаймастера» заканчивался, так что Бальхен решил вернуться на базу в надежде, что экипаж биплана, а также Деморест и Тетли на мотосанях благополучно завершат спасательную операцию.

Притчард сделал круг над разбитым бомбардировщиком, затем двинул от себя ручку управления и начал снижаться. Он пролетел так близко к земле, что несколько человек из команды Монтеверде были вынуждены укрыться в хвостовой части. К ногам оставшихся возле самолета упал маленький контейнер с прикрепленным к нему красным флажком. В нем они нашли записку, которую пилот «Груммана дака» написал еще на корабле. В ней он спрашивал совета. Если летчики считают, что биплан сможет сесть с выпущенным шасси, они должны были забраться на правое крыло «В-17». Если, по их мнению, безопаснее садиться на живот, они должны были забраться на левое крыло. Если же любую посадку они считают слишком рискованной, все должны были забраться на хвост бомбардировщика. В конце письма стояла приписка: «Если шансы 60 на 40, я рискну».

Когда Арманд Монтеверде прочитал все это вслух, у некоторых из его людей на глаза навернулись слезы. Отчаявшиеся летчики переглянулись. Они с ужасом представили себе, что расселина может поглотить биплан, как аллигатор, мгновенно распахнув и сомкнув страшные челюсти. Не сговариваясь, не произнеся ни звука, они дружно забрались на хвост самолета, чтобы дать знак Притчарду и Боттомсу – посадка слишком опасна. Все прекрасно понимали, что таким образом они отказываются от возможного скорейшего спасения.

Через несколько минут Ховарт и Монтеверде смогли связаться с Беном Боттомсом по рации, и командир бомбардировщика еще раз высказал свое мнение. Он был категоричен: «Даже не пытайтесь сесть!».

«Грумман дак» снова пролетел очень низко, качнул крылом, а Притчард помахал тем, кто на земле, из кабины пилота. Приунывшие летчики решили, что видят биплан в последний раз. Но не тут-то было. Они с удивлением наблюдали за тем, как Притчард начинает снижаться чуть дальше, в нескольких километрах от них. По приказу пилота биплана Боттомс радиографировал: «В любом случае буду садиться».

Члены экипажа «PN9E» ахнули: «Бедняга, он разобьется!» Кто-то даже не смог смотреть на это и отвернулся.

Посадка и вправду была опасной. Риск возрастал еще и потому, что Притчард проигнорировал совет Бальхена, что лучше всего приземляться на поплавок. Он выпустил шасси, будто собирался посадить биплан на гладкое покрытие взлетной полосы, а не на ледник. Пилот пошел на это сознательно. Садясь на живот, можно было повредить фюзеляж или пропеллер. Тогда на просторах Гренландии появился бы еще один разбитый самолет. С другой стороны, приземление на шасси могло привести к такому же исходу. За пять месяцев до этого пилот первого самолета «заблудившейся эскадрильи» попытался действовать таким же образом, как и Притчард. В результате истребитель перевернулся на спину. Но Джон решил положиться на удачу. Он проверил все восемь пунктов, необходимых для посадки: пропеллер запущен на малые обороты, крышка фонаря кабины разблокирована, хвостовое колесо зафиксировано и т. д. Затем отжал рычаг вперед, и «Грумман дак» коснулся поверхности ледника. Шасси тут же погрузились в глубокий снег. Казалось, вот-вот округлый нос самолета «вспорет» сугроб и биплан сделает смертельное сальто. Притчард боролся с машиной, старался ее выровнять, используя баланс, создаваемый крыльями и широким центральным поплавком. Несколько раз хвост опасно приподнимался, так что самолет мог перекувырнуться и разбиться. Тогда те, кто внутри, неминуемо бы погибли. И все же пилот продолжал упорствовать, и в конце концов ему удалось благополучно затормозить. Так завершилась первая в истории успешная запланированная посадка на гренландском леднике с выпущенным шасси.